Иоанна Хмелевская - Алмазная история [Великий алмаз, Большой алмаз]

— Во время последнего отсутствия вашего сиятельства здесь был господин граф с друзьями, — спокойно ответил слуга на заданный вопрос. — Месье Флорлан должен все знать, так как он даже вроде бы… вызвал недовольство господина графа…

— Позови месье Флориана!

Месье Флориан, он же Флорек, явился в мгновение ока, ибо только и ждал, когда его вызовут.

Клементина молча подняла брови и обвела рукой все помещение библиотеки.

— Так оно и есть, — с огромным облегчением заявил Флорек. — Дождь лил, будто кто шлюзы открыл, и так два дня кряду. Господин граф приехали с господином маркизом де Руссильоном и с их сиятельством господином дю Лаком. С охотой ничего не вышло, лошадей смотреть разве что на конюшне, кто бы ездил по такому потопу, совсем нечего было господам делать. Их сиятельство господин дю Лак, прошу прощения, за горничными бегал, а господин маркиз чтением занялся и здесь рылся, а господин граф, прости Господи, ещё ему и помогал.

А как я что поперёк говорил, так за дверь меня выгонял, аж я, на все воля Божья, обещал, что вам пожалуюсь, и неизвестно ещё, кто тут больше госпожи графини боится. А он только смеётся и говорит, что все возьмёт на себя. Ну, и что тут повынимали, все так и осталось, потому как знаю, госпожа графиня сама изволит разбираться, а что забрали, то я упёрся, чтоб расписка была. Иначе через мой труп.

Вот здесь эти бумаги, я проследил.

Он указал на документы, лежавшие под подсвечником.

Клементина, по-прежнему молча, подошла к столику и прочитала расписку. Юстина, сильно заинтригованная, ждала, что будет дальше.

Книгу о соколиной охоте взял маркиз де Руссильон, в чем и расписался, а граф де Нуармон, её собственный сын, подтвердил это тут же, вероятно ещё и заливаясь идиотским смехом. Бог покарал её глупыми детьми. Это ужасное событие произошло от силы месяц тому назад, а маркиз де Руссильон…

Пресвятая Богородица! Она же сама убедилась сейчас, во время последнего пребывания в Париже, что этому кретину грозит банкротство и продажа с аукциона всего имущества! Разбогател, нечего сказать… Её сын тоже, разумеется, давал ему в долг, и как минимум тысяч двести — псу под хвост, не будут же они добивать лежачего. Банк и ростовщики заберут все…

Она обернулась к Флореку, и оба пристально и понимающе посмотрели друг другу в глаза. Не затем в своё время любопытный лакей свалился со стены замка, чтобы предмет любопытства вот так запросто пропал ко всем чертям.

— Слава Богу, что ты хоть расписки добился, — произнесла Клементина сдавленным голосом. — Ты самим Господом послан нашей семье, не иначе, и знай, что в своём завещании я тебя отблагодарю. Тебе надо жениться и завести детей. А ты… — обратилась она к Юстине и вдруг прервала сама себя: — Погоди. Можешь идти, Флорек. Вели принести вина и очень холодной воды.

— Бабушка, что случилось? — испугалась Юстина. — О Господи, может, доктора?

— Не морочь мне голову своими докторами.

Сюда сейчас явится Бальбина и приготовит мне травы, это лучше любого доктора…

Клементине скорее помог характер, нежели вино и холодная вода, а дальше пережить полученный удар помогла Бальбина, её личная ключница, самой госпожой выученная, как пользоваться травами. Сама же Клементина чуть ли не с детства была отличной травницей. И прежде чем приступить к главному делу, она успела подумать о будущем — видно, её бесценные знания отправятся вместе с ней в могилу…

— Послушай, девочка моя, — озабоченно обратилась она к внучке, — может быть, времена и меняются, а природа остаётся. Дай мне слово, что все записанное мною о лечении травами ты сохранишь. Просьба моя хлопотная, ибо только часть находится у меня в секретере, а основное — здесь, в книгах, но ничего не поделаешь. Ни у кого другого ума на такое дело не хватит, значит, придётся заняться тебе.

Взволнованная происходящим Юстина готова была дать бабке любую клятву, а главное — выполнить её. Таким образом, что касается трав, Клементина успокоилась.

— А теперь делай что хочешь, а книгу верни, — приказала она весьма категорично. — Будь я помоложе, сделала бы это сама, но сейчас, боюсь, сил уже не хватит. Этот кретин, маркиз де Руссильон, потерял все, и сейчас, наверное, его имущество уже пошло с молотка. Надо ехать и забрать нашу книгу.

Твой дядя не иначе как рехнулся, когда её одолжил.

Вещь это уникальная и представляет собой огромную ценность с разных точек зрения. Поезжай немедленно, чем скорее, тем лучше. Ты хоть молода, но не глупа. Этот недоделанный маркиз и так уже обошёлся нам как минимум в двести тысяч, а возможно, и гораздо дороже…

Юстина отправилась в Париж немедленно, забрав с собой, неизвестно зачем, горничную. На этом настояла бабушка, считавшая, что молодой девушке из приличной семьи не пристало путешествовать в одиночку. Все равно что приехать на вокзал босиком или в ночной рубашке. Таким образом, горничная являлась тем минимумом, ниже которого опускаться было никак нельзя.

Поезд из Орлеана в Париж отправлялся через два часа. Лошади при должном старании преодолевали трассу от замка до Орлеана минут за сорок, а значит, надо было поспешить. Ошарашенная столь неожиданным отъездом горничная, в планы которой входило чрезвычайно заманчивое свидание, выехала вместе с госпожой в состоянии, близком к закипанию…

Маркиз, ясное дело, пошёл с молотка.

Он даже не успел открыть позаимствованный в Нуармоне трактат. Когда прибыл судебный исполнитель, тот лежал себе преспокойненько посреди стола, который уже некому было накрывать, так как вся прислуга оставила столь безответственного хозяина. Сам же маркиз, бросив своё имущество на произвол казны, перебрался к старой няньке, которая и без того мало что соображала, а финансовый крах обожаемого ею барчука вообще до сознания старухи не дошёл. Она была счастлива от одного его присутствия, закармливала маркиза любимыми им в детстве лакомствами и ни о чем не спрашивала.

Судебный исполнитель, пришедший описывать имущество, был человеком на редкость для представителя своей профессии умным. Он отлично знал, что старинные фамилии подчас владеют редчайшими вещами и не один банкрот мог бы спасти остатки своего состояния, выгодно продав какую-нибудь непрезентабельную на первый взгляд картину, задвинутый в дальний угол немодный уже предмет меблировки, часы или прабабкино колье. Пристав не был законченной свиньёй и частенько давал спасительные советы отчаявшимся банкротам, довольствуясь скромным процентом от столь неожиданной прибыли, но к абсолютным кретинам он ни малейшей жалости не испытывал. Маркиз же де Руссильон был, по его мнению, идиотом высшей пробы, и пристав ни в коем случае не намеревался делиться с ним возможной прибылью.

Дело к тому же облегчалось ещё и тем, что у судебного исполнителя имелся брат-антиквар, весьма неплохой знаток своего дела, которого он и взял с собой в качестве эксперта.

И разумеется, первое, что попалось брату-антиквару на глаза, была книга о соколиной охоте. Пристав опечатывал все подряд, а брат, присев за обеденный стол, листал начальные страницы, в упоении читая текст и разглядывая иллюстрации, пока не добрался до склеенной части. Тут он слегка вздрогнул и захлопнул книгу.

— Кто его знает?… — задумчиво произнёс антиквар после того, как довольно долго просидел, бессмысленно уставившись в пространство — Вдруг это та самая книга, которой был отравлен Карл IX?

Находящийся здесь же в столовой пристав вопросительно посмотрел на брата.

— Ну и?…

Антиквар вздохнул и озабоченно заёрзал на стуле.

— Вещь на любителя, возможно, и удастся кое-что выручить, — заявил он. — Я сам её куплю. Ну, если говорить о цене, то не слишком…

Он снова попытался перелистать книгу. Страницы были склеены на совесть, сухие пальцы скользили по толстой бумаге. Антиквар уже поднёс было руку ко рту, чтобы их послюнявить, как вдруг вспомнил исторические домыслы и весь облился потом. Отшвырнув фолиант, он решил пока отказаться от дальнейшего знакомства с ценной реликвией.

На другой день, приобретя книгу законным образом, антиквар сам ещё не знал, как он ей распорядится, но почему-то начал нервничать. Сходил на обед, оставив в магазине молодого расторопного продавца.

Вернувшись и отослав в свою очередь обедать весь персонал в единственном числе, антиквар обнаружил нечто, от чего самым естественным образом скончался на месте от кровоизлияния в мозг. Он уже давно страдал повышенным давлением.

Юстина прибыла в Париж под вечер того дня, когда антиквара благополучно похоронили, и сразу, с корабля на бал, то бишь с вокзала, отправилась к обанкротившемуся господину маркизу де Руссильону, где ещё застала ликвидатора. Последний уже собирался уходить, но любезно задержался и охотно разъяснил ситуацию. Совершенно верно, все пропало, имущество господина маркиза, дурака недоделанного, пошло с торгов только что, продано почти все, сам маркиз уже довольно продолжительное время на люди не показывается, и никто не знает, где он скрывается. Все аукционные квитанции в полном порядке, и он сам даже помнит некоторые вещи и кто их купил. Утром, проведя ночь в парижском доме дяди, Юстина уже стояла перед антикварным магазином, который освобождали от траурного убранства и как раз открывали. Её принял зять покойного — муж наследницы и многолетний компаньон тестя.